Великая коалиция.

Время с 2014 по 2018 год можно назвать золотым веком российского авторитаризма. Никогда прежде президент не пользовался такой масштабной поддержкой. Никогда прежде ему не удавалось с такой легкостью мобилизовать ресурсы, необходимые для модернизации армии, инфраструктурного строительства, проведения «бескомпромиссного» внешнеполитического курса.

Только в 2014 году Путин наконец смог построить парадоксальный по своей природе режим, тот самый мифический путинизм, который был одновременно и «национальным» и «глобальным», и «социалистическим» и «капиталистическим». Ручное управление, неформальные сделки правительства с бизнесом, «государственно-частное партнерство» не устраняли социальное неравенство, но позволяли в каждом конкретном случае смягчать его точечными вмешательствами.

Уровень жизни с 2014 по 2016 год не рос, но бизнес, банки были принудительно адаптированы к этому неросту: темпы выдачи ипотечных и потребительских кредитов внутри падающей экономики били исторические рекорды. Неравенство устранялось как бы взаймы, при этом предполагалось, что расплата в государстве «компромиссного благосостояния» никогда не наступит, потому что должники и кредиторы вместе – и есть то самое новое, посткрымское тело политической нации.

Новые роли получили и друзья президента. Из предпринимателей средней руки, которым дали в управление те или иные куски госсобственности, они превратились в национальных чемпионов, людей, выполняющих важнейшие геополитические задачи. Вместе с их расцветом шел другой процесс – спасенные в кризис олигархи, став жертвами санкций, получили новую помощь, но были понижены в ранге. Дистанция между условными Фридманом и Чемезовым исчезла еще в 2012-м, но потом снова появилась: теперь уже старше по званию стал госкапиталист, а не фигурант из списка Forbes.

Министры и вице-премьеры, которые прежде тянулись за олигархами и влезали с головой в коррупционные схемы, чтобы хотя бы внешне, по костюмам, часам, ресторанам, соответствовать людям из большого бизнеса, стали их «старшими товарищами». Олигархи стали обычными замминистрами, а замминистры – обычными олигархами.

Друг капитала

Президент Путин – профессиональный посредник. Я заставлю их делиться – вот его социально-экономическая программа в 2000-м, в 2009-м и в 2014 году. Но что происходит, когда никаких «их» больше не нет? Когда весь капитал, весь бизнес, вся элита, все те, кого Путин обещал заставить делиться с «простыми людьми», становятся его подчиненными? Происходит политический коллапс, требующий переопределения основных силовых линий внутри общества.

Один из крупнейших марксистских теоретиков второй половины XX века Никос Пуланзас утверждал, что главным конфликтом внутри диктаторских режимов является конфликт между компрадорской (глобально ориентированной) и национальной (локально ориентированной) буржуазией. Именно этот конфликт в конце концов уничтожает диктатуру, размыкая ее для мира.

Внутри «крымского консенсуса» общество воспринимало Кремль и лично Путина как внешнюю по отношению и к себе, и к крупному капиталу силу, мобилизующую нацию на выполнение исторических задач. Но к 2016 году в России не осталось компрадорской буржуазии. Капиталисты, имеющие интересы на Западе, либо отказались от этих интересов, либо уехали, вывели капиталы, вышли на пенсию. Национальная буржуазия в свою очередь не является ни буржуазией, ни чем-то внешним по отношению к власти – она стала частью власти.

Когда это случилось, стало понятно, что теперь Путин и есть капитал. Не в смысле коррупции и $40 миллиардов на несуществующих счетах. А в смысле полного исполнения политического мандата. Правда, исполнен он был парадоксальным образом – уничтожив внешние по отношению к себе силы, Кремль сам стал всеми этими силами. И капиталом в том числе.

Либерализация напоследок

«Платон», пенсионная реформа, концессии, распределяемые сегодня между друзьями президента – это признаки «откупного капитализма», в котором дистанция между государством и бизнесом сведена к минимуму, к техническим деталям. Стало быть, никакого протеста против неравенства, бедности, невыплаты зарплаты, который не был бы протестом против Кремля, в рамках «откупного капитализма» быть не может. Любой протест против любой «либеральной» (в техническом смысле) инициативы – это протест против власти.

Создав образец национального государства и образец национального бизнеса, Путин четыре года наслаждался собственным триумфом. Но когда стало понятно, что это не два образца, а один, пришло время пожинать плоды такой политики. Как правительство, парализованное урегулированием споров между друзьями и придворными президента, может обеспечить снижение неравенства, рост доходов и уровня жизни? В исчисленной до копейки экономике рост в одном месте – скажем, большой инфраструктурный проект – оборачивается упадком в другой.

Это работает так: чтобы построить мост в Крым, нужно поднять налоги. Но поднять налоги бизнесу нельзя – он весь висит на ниточках налоговых льгот, эти льготы упакованы в кредитные соглашения с госбанками и «своими людьми» со власти. Поэтому пенсионная реформа, поэтому концессии и так далее. Чтобы находить деньги, нужны технологии, которые технически являются неолиберальными – например борьба с самозанятыми и увеличение пенсионного возраста.

Московские процессы

В стране, где ответственность за массовую бедность больше не на кого спихнуть, где бедность как продукт слияния власти и бизнеса постепенно осознается в качестве политической проблемы – осталась только одна карта, которую до сих пор не удавалось ловко разыграть. Это карта репрессий, направленных против врагов России, карта больших политических процессов против активной, деятельной «пятой колонны». И эту карту, кажется, готовят на эту осень.

Опросы ВЦИОМ о заговоре против России выглядят как часть подготовки к этим процессам. Ставшие рутинными во внутриполитическом блоке Кремля обсуждения кампаний против «врагов» – коррупционеров, либералов – добавляют аргументов в пользу таких опасений. Кто станет новой «пятой колонной»? Учитывая очевидно левый крен протестов, а также острое желание ФСБ выйти не с парой дел шпионов, а с большой политической заявкой, кажется, что жертвами будут не правые, а левые. Новые левые. С Навальным во главе, хотя назвать его левым в современном понимании этого слова нельзя.

Молодые левые из относительно богатых городов вроде Москвы и Санкт-Петербурга сформировали костяк митингов 2018 года, протестов против пенсионной реформы. Они образованны, читают западные книжки, не любят Путина.

Они – идеальная жертва большой кампании против назначенных властью врагов России. Дело псевдотеррористической организации «Новое величие» было в этом смысле очевидной разминкой спецслужб, проверкой оперативных возможностей и податливости материала. После разминки обязательно последует продолжение.

Автор: Константин Гаазе

Источник: publizist.ru