Ухо болело так сильно, что она пошла в детскую поликлинику, откуда ее направили в травмпункт. В травмпункте объяснили, что ей нужен отоларинголог, но у них такого специалиста нет.

К отоларингологу Катя с мамой попали только на следующий день, потому что до районной поликлиники нужно ехать две остановки на автобусе, а до той, где есть такой специалист, — 11 остановок на автобусе и еще минут десять-пятнадцать идти пешком.

Врач сказал, что в результате такой травмы она может потерять слух и лучше лечь в больницу. Вот почему с 29 декабря до 9 января Катя находилась в Морозовской больнице. Когда она вернулась домой, самочувствие было нормальное. И на следующий она решила пойти в торговый центр «Радужный» на Енисейской улице, потому что в больнице к ней приходил Дед Мороз и вручил подарочную карточку известного парфюмерного магазина.

В торговом центре такого магазина не оказалось, но зато в первом часу дня Катя встретила знакомую по имени Вера. С Верой были два подростка на вид лет 13–14. Имен их Катя не запомнила.

Как выяснилось, компания сидела за столиком кафе «Бургер Кинг». Катя купила себе гамбургер и кофе, а потом холодный чай. Только не в бутылке, а в стакане. И после покупки такого чая можно сколько угодно подходить к аппарату с напитками и наливать любой. Несколько раз за чаем Кате ходил один из подростков. Катя обратила внимание на то, что он был очень активный, все время разговаривал и повторял: «что ты такая шуганая, как не своя…»

В кафе они просидели часа три. Потом Кате нужно было ехать на прием к отоларингологу. Она заехала домой за выпиской из больницы и договорилась с мамой, что зайдет к ней на работу, чтобы сделать ксерокопию выписки.

В шестом часу мама позвонила Кате, чтобы узнать, где она. Катя ответила, что уже дошла до остановки автобуса, вспомнила, что забыла выписку дома, вернулась и почувствовала, что у нее сильно кружится голова. Она сказала, что никуда не пойдет и ляжет спать.

Приблизительно в семь часов вернулся с работы Катин отец. Он решил ее разбудить, потому что Катя сильно наследила в коридоре и он хотел, чтобы она протерла пол. Катя встала, но была как пьяная. Потом тут же села на корточки, погладила кота, пошла в ванную, села на пол, и отец увидел, что у нее закатились глаза. Он отнес ее на кровать и позвонил жене.

Через пятнадцать минут примчалась жена, и они, поняв, что не могут растормошить дочь, вызвали «скорую помощь». Катина мама испугалась, что у дочери инсульт, потому что глаза смотрели в разные стороны и на вопросы она отвечала как в замедленной съемке.

Приехала «скорая». Катю перенесли в машину и повезли в Филатовскую больницу. Из истории болезни: «При поступлении состояние тяжелое. Уровень сознания — кома второй степени. Зрачковый рефлекс снижен…»

■ ■ ■

На следующий день Катина мама приехала в больницу, и врач сказал ей, что в анализах выявлена высокая доза неулептила. Мама испугалась, что это наркотик, и спросила, сколько же его нужно принять, чтобы впасть в кому. Врач объяснил, что неулептил — нейролептик, лекарственный раствор, который можно купить только по рецепту психиатра, и принимают его в малых дозах.

Вечером этого дня Катя пришла в сознание и все время плакала.

12 января ее перевели из реанимации в отделение токсикологии. И какой-то пожилой врач предложил Катиной маме дать согласие на консультацию психиатра, который уже едет в больницу. Она дала согласие и думала, что врач морально поддержит Катю.

Приехала доктор Буромская. Она объяснила: поскольку Катя поступила в больницу с отравлением, выписать ее без комиссии она не может, так как именно комиссия должна исключить попытку суицида, хотя она никакого суицида в этой ситуации не усматривает. Странно, правда? Врач из другой больницы в любом случае никого выписать не может — он приехал на консультацию.

Однако, несмотря на возражения Катиной мамы, 15 января Катю принудительно перевезли в Научно-практический центр психического здоровья детей и подростков в 5-м Донском проезде. В приемном отделении Катю спросили, сколько таблеток она выпила, она ответила, что ничего не пила. Ну и ладно. У нее забрали телефон и всю одежду. Оставили только лосины, футболку, тапочки, носки и зубную щетку.

Катю положили в палату, в которой уже лежали три девочки. Одна из них так испугала Катю, что она боялась заснуть. Тумбочек в палате не было, а дверь закрывалась на ключ и засов. Чтобы пойти в туалет, нужно было громко стучать и звать медсестру.

Особое впечатление произвели надписи на стенах: «вскройся… ты никому не нужен»; «ты здесь деградируешь»; матерное слово; «хочу дом»; «ты умрешь как ли» и много зачеркнутых палочек, как в самодельном календаре у Эдмона Дантеса в замке Иф…

16 января Катю продемонстрировали профессору О.Ф.Панковой. Демонстрация проходила в присутствии студентов, а Катя стояла на кафедре и плакала.

На следующий день Катю выписали. Комиссия установила, что попытки самоубийства не было, поэтому лекарств никаких не назначили и отправили домой.

■ ■ ■

Когда Катя находилась в Филатовской больнице, она позвонила Вере — беспокоилась, а вдруг и она тоже попала в больницу. Оказалось, что у Веры все в порядке. Тогда Катя рассказала ей, что с ней случилось, и спросила, не знает ли она, как все это могло произойти. И Вера ответила, что понятия не имеет.

Между тем есть вопросы, на которые как можно скорее требуется получить ответы.

Дело в том, что когда Катя и Вера разговаривали в кафе, один из мальчиков все время сплевывал в пластиковый стакан. Катя удивилась, а Вера ей объяснила, что он держит за щекой насвай, а слюну от него глотать нельзя. И Катя вспомнила, что у них в подъезде жила барышня, ухажер которой промышлял изготовлением насвая — смеси из табака, гашеной извести, древесной золы и птичьего помета. А еще у них в школе насваем баловались одноклассники.

Верин знакомый, который все время сплевывал в стакан, с самого начала показался ей перевозбужденным, как будто он находился под действием какого-то наркотика. А что касается неулептила — это нейролептик, который является корректором поведения и назначается при шизофрении, расстройствах настроения и т.п. В справочнике написано, что неулептил особенно эффективен при нарушениях поведения детей, снижает агрессивность и, кроме того, не вызывает ярко выраженной вялости, которая характерна для приема других нейролептиков.

Так кто же отравил Катю? И почему сотрудники Филатовской больницы не сообщили об этом случае в полицию?

Конечно, проще было считать Катю глупым подростком, пытавшимся покончить с собой. Именно поэтому ее отправили в психиатрическую лечебницу. Но почему же никто не обратил внимания на то, что она постоянно повторяла: «Я не самоубийца!»? Разве самоубийцы ходят в торговый центр с подарочной карточкой Деда Мороза? И разве самоубийцы едут на прием к врачу после того, как приняли отраву?

Для чего нужно было отправлять подростка по всем кругам ада? Хороший у нее получился Новый год: сначала какой-то идиот бросил под ноги петарду, взрыв которой едва не сделал ее инвалидом, потом другой идиот плеснул ей в чай неулептил, а взрослым показалось, что все дороги ведут в психбольницу, где вход — рубль, а выход — два. Даже если врачи из Филатовской больницы хотели оказать Кате неотложную психологическую помощь, разве они не знали, что делается в бывшей детской психбольнице №6, ныне переименованной в Научный центр психического здоровья детей?

Мало того что никто не обращает внимания на школьников, балующихся насваем. Получается, что вообще никто ни на что не обращает внимания. А потом все удивляются, что школьники берутся за ножи и топоры. Раньше надо удивляться.

■ ■ ■

Позволю себе высказать предположение.

Катя случайно встретилась в торговом центре со своей знакомой Верой. Это действительно была случайная встреча, потому что у Кати даже не было Вериного телефона — что называется, шапочное знакомство.

Вера была с двумя приятелями, один из которых странно себя вел. И вот этот самый приятель несколько раз подходил к автомату, чтобы налить Кате напиток. А что если подросток, сидящий на насвае, стал таким агрессивным, что родители отвели его к психиатру и врач прописал ему неулептил, который корректирует расстройство поведения? А он взял этот неулептил и плеснул его в стакан незнакомой девочки, которая, по его мнению, вела себя как не своя и казалась какой-то не такой…

Вполне возможно, что все было иначе. Катина мама не знает, что случилось, врачи понятия не имеют. Но тогда пусть полиция выяснит, кто это сделал и почему. Ведь на самом деле Катя чудом осталась жива. Ведь кома — это не расстройство поведения, а дорога в сторону небытия.

Попытки самоубийства не было, а вот подросток с трудом вернулся с того света. Если бы отец не разбудил Катю, разозлившись на то, что она наследила в коридоре, или если бы он пришел на час позже, или «скорая» бы опоздала, потому что дорогу ей перегородил сумасшедший автолюбитель, — бесчисленное количество «если» могло прервать Катину жизнь.

Как-то незаметно наша жизнь стала жестяной, как дешевая игрушка. Ее нетрудно смять рукой и выбросить. Никто ничему не удивляется, никто ни на что не реагирует. И поэтому никто не обращает внимания на то, что эта мертвецкая бесчувственность от взрослых передалась детям. И они детскими руками совершают взрослые преступления, а взрослые по-прежнему не отдают себе отчета в происходящем.

10 января в Москве случилось чрезвычайное происшествие: в общедоступном месте — в кафе — кто-то отравил 16-летнюю девочку. Взрослые, очнитесь!

Прошу считать эту публикацию официальным обращением в ГУВД Москвы.

Лучшее в «МК» — в короткой вечерней рассылке: подпишитесь на наш канал в Telegram

Источник: mk.ru