Так уж устроена наша страна, что главное событие — вовсе не день Конституции, а состоявшееся выдвижение Владимира Владимировича Путина на пост президента.

Собственно говоря, именно на фоне выдвижения действующего президента на очередной срок всякие разговоры о Конституции накануне ее 25-летия теряют практический смысл. Что хорошего можно сказать об этом документе, если у нас уже 18 лет у власти так или иначе, но один человек, а в ней на этот счет ничего не сказано?

Между тем наивно полагать, что Путин будет президентом еще только шесть лет, ведь и в прошлые разы были робкие надежды, что он уйдет и не вернется (так модно было думать в 2008 году) или вернется, но на один срок (как надеялись наивные люди в 2012 году). Сейчас рассчитывать на то, что он сам по доброй воле уйдет в 2024 году, можно, только будучи отчаянным оптимистом. Предыдущие 18 лет в нашей стране прошли под флагом ликвидации любых возможностей для мирной, демократической и планомерной трансформации нынешнего политического режима. Заклинание Володина «Путин — это Россия» стало самосбывающимся пророчеством, и с ним приходится соглашаться: да, Путин обрел чрезвычайное влияние на ситуацию, и его уход из российской политики, скорее всего, уничтожит Россию в том виде, в котором она сейчас существует. В ситуации, когда каждый постовой полицейский и мэр захудалого городка обладают своими полномочиями исключительно потому, что они гарантированы вышестоящим начальством; когда само вышестоящее начальство существует потому только, что так решил Путин, исчезновение гаранта мгновенно обрушит власть по всей России, превратит начальство в толпу перепуганных людей, не имеющих никаких оснований занимать свои должности.

Проблема не в том, что это плохо и Россию жалко, а в том, что, хотя бы уже в силу человеческой физиологии, эта ситуация с каждым годом все ближе.

Как это делалось в СССР

СССР развалился потому, что держался не на власти советов, а на всевластии КПСС, и после исключения из Конституции статьи о руководящей и направляющей роли партии прожить Советский Союз смог совсем недолго.

Система советских органов все время своего существования была фикцией, а потому деградировала и предсказуемо оказалась неэффективной, когда надо было срочно брать на себя вопросы практического управления страной. Много лет советские граждане кого-то куда-то выбирали, какие-то депутаты за что-то голосовали, но все знали, что на самом деле важные решения принимаются в политбюро ЦК КПСС, куда никакие прямые выборы не проводились: заседавшие там лица представляли не избирателей, а исключительно себя и механизмы партийной власти, которые и вывели их на самый верх иерархии. Это и была истинная вертикаль власти в СССР, на которой все только и держалось: партия и верные ей, а не декоративным советам, карательные органы. Здесь важно помнить о двух вещах. Во-первых, даже если руководство силовых советских ведомств было лояльно лично актуальному лидеру, в целом все строилось на верности партии как организации, что и позволяло системе успешно переживать смены персоналий на самом верху. Во-вторых, как уже отмечалось, роль КПСС в структуре государственной власти была оформлена Конституцией 1977 года, то есть партийное руководство ни в коем случае нельзя считать неформальным.

Сейчас ситуация гораздо более неустойчивая. За исключением президента, все те органы власти, которые руководят страной по Конституции, де-факто являются фикцией. Важнейшие решения принимаются где-то в окружении президента и лишь потом легализуются через голосования населения или постановления законодательных органов. При этом нет никакой единой «партии власти» и уж тем более никакого всем известного «политбюро», а есть неопределенный круг близких к лидеру доверенных лиц, который сформирован исключительно по принципам давней дружбы, общей службы, родства, свойства и прочих неформальных поводов, среди который случайность явно играет ключевую роль. И вот эта неструктурированная и никак не зафиксированная в писаных законах общность случайных персонажей и правит нашей страной.

Здесь важно отметить еще одно отличие советской практики от современного положения дел: советское политбюро все-таки состояло из самоценных фигур, каждая из которых обладала собственным опытом восхождения во власть, самостоятельным весом и влиянием, иначе они просто не смогли бы пройти весь этот описанный Михаилом Восленским номенклатурный путь на советский Олимп.

Стабильность непредсказуемости

Проблема трансферта власти в СССР была в общих чертах решена: в любом случае новым генеральным секретарем становился кто-то из членов политбюро и его признавали таковым и в стране, и за рубежом. Эта схема сработала многократно: после смерти Сталина в узком партийном кругу было сформировано новое руководство, а когда к началу 60-х Хрущев перестал устраивать аппарат, его заменили на Брежнева — и ничего, никто в СССР и за его пределами не возмутился и не встал стеной на защиту прежнего лидера и не отказался признать нового. Главные же доказательства устойчивости партийной вертикали — это правления Андропова и Черненко в начале 80-х годов. Только эффективная и крепкая структура политической власти могла спокойно пережить частые смены лидера в ситуации, когда каждый следующий был еще менее дееспособен в физическом плане, чем предыдущий.

Можно ли говорить о какой-то устойчивости нынешней вертикали власти, если ни нынешняя придворная камарилья ни в какой конституции не прописана вовсе, да и вообще не существует как поддающаяся юридическому описанию структура, которой могут быть лояльны силовики или нижние ступени власти в случае каких-нибудь чрезвычайных обстоятельств? Кто, в самом деле, если вдруг не Путин? Медведев? Володин? Матвиенко? Сечин? Шойгу? Кадыров?

В силу изложенных выше причин можно констатировать, что от дворцового переворота, по поводу которого в некоторых кругах принято фантазировать, Путин себя надежно защитил. Но ровно по тем же причинам в случае какой-то невообразимой пока ситуации это самое окружение окажется неспособным выдвинуть из своей среды нового лидера, который сможет удержать ситуацию. Правда такова, что официальная политическая элита России выглядит сборищем нулей, которые превращаются в миллиарды и триллионы, только если перед ними стоит единичка, Владимир Владимирович Путин. Поэтому он и несменяем, и незаменим, но при этом все существование системы ограничено его физическими возможностями и по наследству быть передано не может.

Пролонгация путинского единоначалия, формальным анонсом которого стало заявление о его участии в выборах, — это не выход ситуации на новый уровень и вообще не выход ни для самого президента, ни для его окружения, ни для тех, кто искренне верит, что только так можно обеспечить стабильность в стране. Россия поставлена на паузу, причем пауза может закончиться в любой момент и, по описанным выше обстоятельствам, это обернется быстрыми и радикальными переменами, к которым и общество, и власть, скорее всего, окажутся неготовыми.

Федор Крашенинников