О задуманном властями повышении пенсионного возраста не высказались, вероятно, лишь самые ленивые. Рискуя быть отнесенным к их числу, решился привести некоторые факты, не получившие, как представляется, широкого освещения и зачастую замалчиваемые или отрицаемые авторами и адвокатами данной «реформы».

1. О пенсионном возрасте в других странах. Одним из аргументов в пользу повышения пенсионного возраста нередко называют опыт других стран. В большинстве развитых стран в условиях старения населения пенсионный возраст действительно повышался и составляет сейчас 65 лет. При этом, однако, до возраста в 65 лет : из 100% родившихся доживает в США 82% мужчин, во Франции 85%, в Германии 86%, в Великобритании и Японии 88%, Италии 89%, Швеции 90% (Данные Всемирного банка за 2016 г.), Другими словами пенсионные системы других стран дают возможность получать пенсии абсолютному большинству работников, включенных в эти системы. В России же до 65 лет доживают только 59% мужчин (данные Росстата за 2016 г.). Интересно заметить, что для достижения уровня развитых стран по данному показателю (80-90%) пенсии у мужчин должны были бы назначаться у нас при достижении возраста в 50 лет (до этого возраста доживают 82% родившихся) или даже в 45 лет (87% родившихся).

Не менее показательно сравнение России с другими странами по показателю средней ожидаемой продолжительности жизни после выхода на пенсию (так называемый срок дожития). При повышении пенсионного возраста у мужчин до 65 лет этот срок в среднем составил бы сейчас 13,4 лет (данные Росстата за 2016 год); в США же средняя ожидаемая продолжительность жизни мужчин в возрасте 65 лет составляет 18,0 лет, во Франции 19,4 лет, Германии 18,1 лет, Великобритании 18,8 лет, Японии 19,6 лет, Италии 19,4 лет, Швеции 19,1 лет (Данные ОЭСР за 2016 год). Как говорится, почувствуйте разницу.

2. О повышениии пенсионного возраста, размере пенсии и «большом грабеже». Повышение пенсионного возраста мотивируется и необходимостью увеличения размера пенсий. Однако заявленное правительством повышение среднего размера пенсии до 20 тысяч рублей к 2024 году, или в 1,5 раза по сравнению с 2017 г., даже в случае выполнения этого плана отнюдь не означает реального повышения пенсий. Достаточно напомнить, что по данным Росстата средний номинальный размер пенсий вырос в 2017 г. по сравнению с 2010 г. в 1,8 раза, а реальная, скорректированная на уровень инфляции (при том, что Росстат занижает этот уровень) величина пенсии осталась на уровне 2010 г. Аналогичная ситуация весьма вероятна и в перспективном периоде. Учитывая в том числе наблюдаемый тренд к падению валютного курса рубля и спешно принятые этим летом законы, также способные стимулировать рост инфляции: во-первых, о повышении НДС и во-вторых, об обнулении экспортной пошлины на нефть с повышении ставок НДПИ (последний эакон – реализация давней мечты наших радикал-реформаторов о сближении внутренних цен на энергоносители с мировыми, в связи с чем не кажется уже фантастикой рост цен на бензин до 100 рублей за литр).

Что же касается денежных потерь российских граждан, попадающих под каток пенсионной «реформы», то для проведения соответствующих расчетов достаточно публикуемых Росстатом полово-возрастной структуры населения и данных таблиц смертности (процент доживающих до определенного возраста и средняя продолжительность жизни при достижении определенного возраста). Такие расчеты были проведены, в частности, журналом Форбс, в соответствии с которыми за период с 2020 г. по 2027 г. экономия на выплате пенсий составит 8,474 триллиона рублей (http://www.forbes.ru/finansy-i-investicii/363721). Большинство российских граждан справедливо расценивает такую «экономию» как грабеж населения в особо крупных размерах. Учитывая же то, что эта «экономия» достигается за счет роста смертности граждан, не достигших нового пенсионного возраста, и увеличения смертности пенсионеров, достигших этого возраста (сокращения срока дожития) такую «реформу» вполне обоснованно можно назвать и пенсионным геноцидом.

3 О «неизбежности» повышения пенсионного возраста. В своем телеобращении 29 августа В.Путин сказал, что без повышения пенсионного возраста не удастся увеличить пенсию к 2024 г. до 20 тысяч рублей: в этом случае «дефицит Пенсионного фонда увеличился бы в полтора раза Выбрав такое решение, мы рано или поздно разрушим наши финансы». Не хочу гадать, кто готовил этот пассаж телеобращения Путина и верит ли он сам в им озвученное. Дело в том, что вышесказанным президент, по сути, расписался в невозможности решения поставленной им же в последнем ежегодном послании Федеральному собранию (1 марта с.г.) задачи повышения темпов роста российской экономики, заявив, что к середине следующего десятилетия ВВП на душу населения должен увеличиться в 1,5 раза. Тогда, как показывают расчеты, заявленное увеличение дефицита Пенсионного фонда в полтора раза даже при таргетированном властями уровне инфляции (который в действительности может оказаться значительном большим) приведет не к росту, а снижению на 20% доли расходов федерального бюджета на компенсацию этого дефицита. Следовательно, сказанное президентом в телеобращении – это признание того, что наша экономика будет стагнировать? Или это, извините, блеф, относительно краха финансовой системы? Представляется, что оба положительных ответа на эти вопросы весьма неутешительны.

Президент в своем обращении мотивировал необходимость повышения пенсионного возраста демографическими проблемами, возникшими в первую очередь в результате резкого падения рождаемости в годы радикальных «реформ» 1990-х годов. Этот пассаж в выступлении Путина понравился, вероятно, большинству населения, не испытывающего, мягко говоря, пиетета к этим «реформам» и «проклятым 90-м» в целом. Но соответствует ли действительности вывод президента о том, что «на рубеже 2020‑х годов мы неизбежно столкнёмся с серьёзными демографическими проблемами…сокращается трудоспособное население – автоматически снижаются возможности для выплаты и индексации пенсий»? Данные демографической статистики и статистики труда не подтверждают этот вывод, Во-первых, в результате роста рождаемости в 2000-е годы численность вступающих в трудоспособный возраст в 20-х годах будет на 4,5 миллиона человек больше вступивших в этот возраст в 10-е годы. Во-вторых, несмотря на «демографическую яму» 1990-х численность занятых в экономике и в 10-е годы не снижалась, а напротив, имела тенденцию к росту: в 2010 г. она составляла 69,9 млн человек, а в настоящее время – 72,4 млн.

На чем же тогда основывается заявление Путина о том, что «ещё в 2005 году соотношение работающих граждан, за которых регулярно выплачиваются взносы в Пенсионный фонд, и граждан, получающих страховую пенсию по старости, у нас составляло почти 1,7:1. А в 2019‑м оно составит уже 1,2:1. То есть практически 1:1»? По официальным данным численность получающих страховую пенсию по старости сейчас ( 39,8 млн на начало нынешнего года) в 1,8 раза меньше численности населения, занятого в экономике, то есть соотношение работающих граждан и пенсионеров по старости у нас 1,8:1. Следовательно, если президент прав, то почти за половину занятых взносы в Пенсионный фонд регулярно не выплачиваются. Не знаю, кто и на основе какой статистики готовил для Путина эти данные , но они, по-видимому, близки к реальности. К занятым в экономике статистика относит работников организаций и занятых в неформальном секторе. В число последних входят индивидуальные предприниматели (ИП), занятые по найму у физических лиц и ИП, самозанятые, занятые в домашнем хозяйстве производством продукции для реализации. В настоящее время численность занятых в неформальном секторе составляет почти 40% от общей численности занятых в экономике, а на их долю приходится, как показывают расчеты по данным Росстата и бюджета Пенсионного фонда, всего 15% взносов в Пенсионный фонд, или в расчете на одного занятого почти в 4 раза меньше, чем на работника организации. Проблема, следовательно, заключается не в сокращении численности трудоспособного населения, а в структуре занятости в российской экономике. Высокий уровень численности и темпов роста занятых в неформальном секторе (в 2000 г. в нем работали 21% всех занятых в экономике, в 2009 г. – 30%) свидетельствует о примитивизации российского рынка труда. Достаточно указать на то, что по расчетам на основе данных системы национальных счетов производительность труда (ВДС в расчете на одного занятого) в неформальном секторе в пять раз ниже, чем в корпоративном (организациях). При этом общая численность занятых в крупных и средних организациях с наиболее высокой производительностью труда постоянно сокращается: по данным Росстата в них работали в 2005 г. 38.2 млн человек, в 2010 г. – 34,9 млн, в 2016 г. – 32,6 млн. Не означает ли тогда, что вышеприведенная цитата из выступления Путина – это признание того, что данный тренд продолжится? Но ведь президент, как многие, вероятно, помнят, поручил в свое время создать 25 млн новых высокотехнологичных рабочих мест. То есть и на этом поручении стоит поставить крест?

4. Об альтернативах повышению пенсионного возраста. В своем обращении Путин сказал, что . по его поручению Правительством были тщательно изучены и просчитаны. все возможные альтернативные сценарии повышению пенсионного возраста и «оказалось, что, по сути, ничего кардинально они не решают». — -заявил президент. Президент, вероятно, должен доверять своему правительству. Но ведь и мы вправе рассмотреть возможные альтернативы и оценить обоснованность вывода, сделанного правительством. Ограничимся здесь рассмотрением двух из них.

Во-первых, очевидное и не озвученное президентом предложение принять единую ставку страховых взносов в Пенсионный фонд вне зависимости от заработка застрахованных. В настоящее время применяется регрессивная шкала этих ставок, при которой размер ставки сокращается с 22% до 10% при превышении определенного размера заработной платы — в 2017 г. 876 тысяч руб. в год. Расчеты на основе данных Росстата показывают, что при ликвидации регрессивной шкалы взносы за работников организаций увеличились бы в 2017 г. примерно на 400 млрд рублей, снизив тем самым на четверть сумму дотаций федерального бюджета на выплату страховых пенсий.

Второе, широко известное предложение — введение прогрессивной шкалы подоходного налога. О нем Путин, напомню, сказал следующее: «По оценкам Минфина, применение повышенной ставки налога, к примеру, в 20 процентов к высоким доходам, может дать, и то не наверняка, порядка 75–120 миллиардов рублей в год». Перевод стрелок на Минфин здесь, по-видимому, не случаен, т.к. его оценки резко отличаются от оценок, ведущих, в том числе иностранных экспертов, сделанных на основе данных официальной российской статистики, свидетельствующих о крайне высокой дифференциации доходов, сверхвысокой их концентрации у небольшой (не более 1%) группы населения. Применение повышенной ставки налога на эти доходы может дать не менее 1,5 – 2 триллионов рублей в год. В том случае, разумеется, если эта ставка будет применяться ко всем видам доходов наших миллионеров и миллиардеров, а ее размер не ограничится 20%, а будет близким к аналогичному в развитых странах: в Германии, Франции и Испании он составляет 45%, Италии – 43%, Бельгии – 50%, Нидерландах – 52%. Применяются указанные ставки к суммам доходов, превышающим среднедушевые доходы населения этих стран в 4-5 раз. В России принятие аналогичного порядка исчисления подоходного налога означало бы применение ставки подоходного налога в 40-50% к сумме доходов, превышающих 2,5 – 3 миллиона рублей в год.

Игнорирование указанных выше альтернатив означает, по-видимому, одно: власти в очередной раз решили взвалить ношу очередной «реформы» лишь на плечи простых граждан. В этой связи нельзя, по-видимому, не согласиться с выводом политолога, профессора МГИМО В.Соловья о том, что данная пенсионная «реформа» представляет собой первый важный шаг, направленный на превращение общества в «новую нефть» — источник ресурсов для элиты.

Источник: publizist.ru