Перейти в фотобанкИван, постоялец дома трудолюбия Ной в деревне Клейменово Егорьевского района

Приехал в Москву, выпил, избили, очнулся на улице без документов — типичная история бездомного. Некоторые годами пьют и попрошайничают, но многим хочется вырваться из порочного круга. Это не так непросто. Выбраться из тяжелой ситуации помогает подмосковная сеть домов трудолюбия «Ной», объединяющая 12 филиалов. В самом крупном — в Егорьевском районе — почти сто постояльцев. Как возвращают к нормальной жизни вчерашних бомжей — в репортаже РИА Новости.

Ангел падает вниз

«Левое крыло хорошо получается, а правое постоянно отваливается. Фигурка вроде бы простая, но нужно все очень скрупулезно делать», — Сергей Витальевич крутит в грубых руках гипсового ангелочка. В мастерской дома трудолюбия работают еще двое, но он считается самым опытным.

Фотографироваться не любит — у него нет одного глаза. «Мы делаем макеты церквей, оленят, гномов, есть даже макет Троице-Сергиевой лавры», — о своем занятии он говорит с явным увлечением, а вот о прошлом вспоминать категорически отказывается, хотя на руках у него видны тюремные наколки.

С нами все понятно, мы люди пропащие. А она такая хрупкая девушка! Я бы на ее месте уже с ума сошла», — горячится одна из женщин.
В коридорах — мешки с одеждой, хозяйственными принадлежностями. Это то, что передают неравнодушные люди. В каждой комнате по три-четыре кровати. Мужчины и женщины — отдельно. Одно спальное место обустроено прямо в коридоре. «Здесь спит девушка весом 200 килограммов. Она сильно храпит, любит скандалить, ни с кем ужиться не могла, поэтому перевели ее сюда», — объясняет Скоморохова.

В швейном цеху делают рукавицы и настенные кармашки для хранения всякой мелочевки. Что интересно, этим увлечены не только женщины, но и мужчины. Любовь Александровна — одна из ткачей-ветеранов. «Ой, все я вам рассказывать не буду, — машет она рукой. — У меня вообще муж был военнослужащий, в 1989 году его перевели в Харьковскую область на Украину. Муж погиб, а я там оставалась сельской учительницей. Я всем говорила, что русская, не хочу отъединяться от России, меня за это звали Люба-москалька. В итоге уволили, лишили служебного жилья, выселили на конюшню, пришлось уехать».

«Мама тяжело заболела онкологией, мне надо было ложиться на глазную операцию. Мама по объявлению в газете наняла себе человека для ухода. Я лег в больницу, а через три дня мне сообщили, что самого близкого мне человека вынесли вперед ногами. Я еще ничего не подозревал. Вернулся домой, и этот «помощник» принял меня с распростертыми объятиями. «Леша, мама завещала тебе во всем помогать. Ты ее на что думаешь хоронить? Давай дачу продавать». За 120 тысяч продали дачу. Этих денег на похороны хватило, а дальше я узнал, что я бездомный. Этот человек заявил, что у него есть дарственное завещание. Потом меня избили, заставили перепрописаться в Калужскую область», — вспоминает он.

Алексей вернулся в родной Климовск, слонялся по знакомым, но быстро надоел им. Последнее время жил в подвале собственного дома. Иногда приходилось ночевать на улице — в парках, на лавках в скверах.

Улица тянет

Распорядок дня в «Ное» строгий. Подъем в 8 утра, в 8:30 — общее собрание и молитва. Рабочий день — с десяти до шести с перерывом на обед. Есть четыре 15-минутных перерыва: кто-то курит, кто-то пьет чай. Выплачивается пособие 50 рублей в день. Многие бездомные не готовы работать за такие деньги, ведь за день попрошайничества у московской церкви можно собрать 1500-2000 рублей.

Владислав с седой бородой и хриплым голосом признает, что причина всех его проблем — алкоголь. «Я приехал в Москву из Челябинска. Сначала были какие-то шабашки, потом стал попрошайничать. Зимой было тяжелее всего. На вокзалы меня не пускали из-за отсутствия документов. Ночевал в заброшенных домах. Там электричества нет, но часто остается отопление. Бывает, и некоторые подъезды отапливаются. Вообще, когда мало пьешь, что-то находишь, голова работает, а вот как запил — уже не до того», — рассказывает он.

Перейти в фотобанкВладислав, постоялец дома трудолюбия «Ной» в деревне Клейменово Егорьевского района

Владислав, постоялец дома трудолюбия «Ной» в деревне Клейменово Егорьевского района

«Долго ли я сидел? А в какой раз? У меня три срока было, — удивляется Владислав. — Все три — за мелкую кражу. Один раз взял бутылку водки в магазине, другой — мне ее специально всучили. Видели, что бездомный, жить негде, никто не вступится. Сидел в Матросской Тишине, Бутырке, в колонии в Кировской области».

Пятидесятилетний Иван пристрастился вязать коврики. По его словам, это занятие сродни медитации: можно сосредоточиться, отвлечься от дурных мыслей. «У меня несколько знакомых умерли от алкоголя и наркотиков. Я сам попал в наркологию, а оттуда дали рекомендательное письмо сюда. Я здесь около месяца», — говорит он.

Перейти в фотобанкИван, постоялец дома трудолюбия «Ной» в деревне Клейменово Егорьевского района

Иван, постоялец дома трудолюбия «Ной» в деревне Клейменово Егорьевского района

Начать новую жизнь, не беспокоиться о ночлеге и приходить на вокзал, лишь когда отправляешься в отпуск, — лучшая перспектива для любого постояльца «Ноя». У некоторых это получается. Но многим возвращаться просто некуда. И родные вроде бы есть, однако ничего с ними уже давно не связывает. Остается надеяться только на ангела, пусть даже у него не хватает крыльев.

Источник: ria.ru