Интересную мысль высказал не так давно актер Павел Майков, сыгравший Пчёлу в культовом сериале «Бригада»: он считает этот сериал «преступлением против России». Найдется немало людей, кто согласится с этой сокрушительной оценкой. Мне же кажется, что тема, которую поднял актер, заслуживает спокойного, взвешенного анализа.

Сочувствие к преступникам — традиционный элемент русской ментальности. Он связан с нашим восприятием судьбы как «неминучести в быту земном» (формулировка В.Даля) — отсюда поговорка «От тюрьмы и от сумы не зарекайся», которой трудно найти аналоги в других языках. Эта присказка появилась в русском языке задолго до Сталина, но именно сталинский период возвеличил ее до статуса одной из главных народных мудростей. Потому что именно тогда огромное количество советских людей испытало на себе трагическую метаморфозу: мгновенный и абсолютно неожиданный переход от относительно свободной, относительно нормальной жизни к тюремно-лагерному заключению со всей его невообразимой чудовищностью.

…Все они убийцы или воры,

Как судил им рок.

Полюбил я грустные их взоры

С впадинами щек.

Много зла от радости в убийцах,

Их сердца просты…

Сергей Есенин написал эти строки в 1915 году. Дореволюционная каторга была курортом по сравнению с советским ГУЛАГом — там люди еще могли сохранять человеческий облик и сострадание друг к другу. Советская тюремная система, в основном сохранившаяся, хотя и в несколько смягченном виде, в современной России, является орудием превращения людей в зверей. «Не верь, не бойся, не проси», «Умри ты сегодня, а я завтра»… Эти ужасы описаны просто, без всякой лирики (отчего лагерная жуть становится еще страшнее), в «Колымских рассказах» Варлама Шаламова. Он, в отличие от Есенина, на своей шкуре испытал жизнь «осУжденных» (как говорят тюремщики), и не в ее легкой дореволюционной версии, а по полной советской выкладке.

Мы не можем отрицать, что даже матерые уголовники, будь они на свободе или в местах заключения, нередко вызывают жалость — хотя сами они не жалеют никого. Жалость к любому человеку, который находится в тяжелой ситуации, — это более чем естественно. Нельзя спасти мир с помощью зла и насилия — это не Павел Майков придумал, этому учат христианство и другие мировые религии.

Но жалость — это одно, а оправдание убийств и грабежей обстоятельствами — это уже совсем другое. В фильмах и сериалах о бандитах нам показывают нищету и разруху первых послевоенных (или, как в «Бригаде», первых постсоветских) лет, неспособность властей взять под контроль захлестнувший страну разгул преступности, произвол органов госбезопасности, осуждение невиновных, коррупцию и цинизм чиновников… Но все это не дает оснований изображать бандитов (даже тех, кто стал ими поневоле) благородными Робин Гудами и делать из них образцы для подражания. Для убийства нет оправдания, кроме самообороны для спасения жизни. Даже убийство по неосторожности — наказуемое преступление.

Можно сколько угодно возмущаться тем, что творилось тогда или творится сейчас, но мафиозные «бригады» — не ответ на проблемы общества. Разгул мафии в Америке после Великой депрессии тоже происходил на фоне массового обнищания, отсутствия работы, беспомощности и коррумпированности властей. Но мафию постепенно (хотя и медленно, с трудом) взяли под контроль, а показ ее в любом мало-мальски человеческом облике был для кинематографистов Голливуда табу вплоть до фильма 1967 года «Бонни и Клайд». В Америке многие считали тогда и считают сейчас, что эта лента открыла шлюзы для показа в подробностях, со смаком, насилия на экране, — хотя никто не отрицает, что сделан этот фильм талантливо (он получил два «Оскара» и был номинирован еще на восемь).

Сериал «Бригада» — тоже талантливо сделанная картина, вдохновленная голливудскими образцами («Крестный отец», «Славные парни», «Лицо со шрамом», «Однажды в Америке» и др.). Но в заокеанских фильмах о мафии прослеживается другое отношение к преступникам, чем в «Бригаде»: какими бы лихими и симпатичными ребятами ни были в начале своего жизненного пути бандиты, они, по мере продвижения по бандитской стезе, непременно перерождаются в отталкивающих персонажей, которых неминуемо ждет возмездие. А когда они гибнут, их вдовы и сыновья не блистают унаследованной от папы-мафиозо роскошью. Героизация бандитизма на экране неуместна — оставьте ее уголовной субкультуре, пусть дальше слагают свои песняки и тюремные байки: «Гоп со смыком — это буду я. Воровать — профессия моя…»

И в России, если сравнивать сегодняшнюю жизнь с «лихими девяностыми», тоже удалось на порядок снизить масштабы преступности, удалить бандитскую мафию с авансцены общества, загнать ее в маргинальные углы. Как в Америке, как в Италии. Очень не хотелось бы, чтобы организованная преступность вернула себе утраченные позиции — в чем ей вполне могут помочь кинобаллады о героических бандитах. Во-первых, они способны быть орудием рекрутирования кадров для мафии. Во-вторых, они содействуют снисходительному, переходящему в доброжелательное, отношению к бандитам — отношению, которое из общества проникает в судебную и правоохранительную системы. (Прямо как когда-то после Октябрьской революции, когда уголовников называли «социально близкими»).

И еще один момент. Сериалов на криминальные темы производится какое-то необозримое количество. Российский кинематограф непропорционально увлечен этой тематикой: фильмы об уголовниках, доблестных работниках угрозыска и персонажей, мешающих им работать, сходят с конвейера в темпе хлебопекарни («Хлеба и зрелищ!» — сбылось!). Но, как это обычно бывает, бездумное наращивание количества сопровождается потерей качества.

Сериалы про убийц и тех, кто их ловит, хотелось бы видеть правдоподобными — а вот в этом «Бригаде» как раз не откажешь. Персонажи и ситуации этого сериала выглядят достоверно — не в пример некоторым другим.

В одном из нескончаемых телеповествований о майоре угрозыска Черкасове мы видим, например, начальника местного отделения милиции, который всегда небрит (прийти небритым на службу 60 лет назад?!), имеет торчащую прическу из 2010-х годов, и милицейская темно-синяя форма обтягивает его почти так же, как модные брючки облегают ноги сегодняшних молодых щеголей.

В сериале «Штрафник» офицера-фронтовика засылают в банду, где его опознает бывший однополчанин (вам это ничего не напоминает?). Только, в отличие от «Места встречи…», однополчанин тут же его сдает бандюганам, но доблестный офицер раскидывает полтора десятка матерых уголовников и умудряется ускользнуть от преследователей живым и невредимым. Таким же невредимым он уже выходил из застенков МГБ, где его зверски калечили садисты-чекисты. И когда на улице его стукнули кирпичом по голове, он тоже не умер, да и лежал недолго — встал, почесал ушибленное место и дальше пошел геройствовать.

На фоне этих произведений «Бригада» — вполне хороший фильм, хотя и с не совсем корректным посылом. У меня нет симпатий к ребятам из «бригады» Саши Белого, но этот сериал я смотрел раза три.

Но я — пожилой человек, у меня консервативные вкусы и выработанный долгими годами стойкий иммунитет к негативным «ролевым моделям» типа Белого, Пчёлы и Космоса с Филом. Давайте подумаем не о таких, как я, а о молодых — совсем молодых, незрелых, ищущих применения своей фонтанирующей энергии. Для их несформировавшейся психики (и для будущего общества, в котором им предстоит жить) подобные киносаги о героях-бандитах, безусловно, вредны. Господа продюсеры, пожалейте своих и чужих детей!

Получайте короткую вечернюю рассылку лучшего в «МК» — подпишитесь на наш Telegram.

Источник: mk.ru