Начнем с Уриевского. Потому что, да простят меня адепты драматического театра, если в спектакле есть музыка, то она там главная. Василий Уриевский — артист, музыкант, поэт — вместе со своей группой создал спектакль-альбом в стиле поп-рок (впрочем, есть там замес из фьюжн, джаз-рока, латиноса, да мало ли еще чего). Смысл его — комментарии к странной истории Ильи Ильича Обломова, который всю жизнь лежал на диване, ни черта в своей жизни не сделал, никого не осчастливил, а даже, пожалуй, еще и сделал кое-кого несчастным, но при этом по сей день остается симпатичным и обаятельным героем… Да что там обаятельным?! Положительным, хоть режь. И сколько бы мы ни иронизировали, что положительный он, потому что лежит, ничего не поможет: любят его в России, хоть и непонятно за что.

Тайну Обломова пытались разгадать всегда. Современники Гончарова Илью Ильича бранили, хоть и понимали, находя причину обломовщины в «апатической неподвижности, которая повергла его в жалкое состояние нравственного рабства» (Добролюбов). А в ХХ веке на него взглянули иначе — глазами Олега Табакова в фильме Никиты Михалкова. И советские зрители полвека назад смотрели и тоже плакали.

Но сегодня век уже не тот. И отгадки иные. И песни. Песни — просто прекрасные. Уриевский, чем-то смахивающий на Кристовского (та же шляпа, похожий «говорящий» тембр, в котором интонация гораздо важнее вокала), поет о любви, о счастье словами простыми и как будто непоэтичными, а выходит поэтично и непросто.

Но ведь надо не только спеть, но еще и историю рассказать! Про Обломова. Да еще и свою разгадку предложить. Артемий Николаев предлагает. Вернее, пытается. И поначалу ему это даже как будто удается. Эклектика костюмов, условность декораций и реквизита (мы помним: у нас театрализованный музыкальный альбом), клиповость как режиссерский прием — все это не мешает увидеть героя. Обломов (Егор Сачков) смешон и нелеп, но все же обаятелен — в сцене с Ольгой, когда прелестная Дарья Лукьянченко поет свою песню. Гитарный аккомпанемент подозрительно напоминает вступление к Casta Diva Беллини, на секунду даже возникает мысль: неужели будет цитата, а значит, пародия, очередной постмодернистский стеб?! Но нет — Ольга поет прекрасную оригинальную песню, может быть, лучшую в этой сюите. И с нашим героем случается приступ. Не выдерживает он, этот социопат, удалившийся во внутреннюю эмиграцию, испытания любовью. Эта сцена действительно получилась, вызвав сильную эмоциональную реакцию. И в ожидании второго акта мы замерли в предвкушении: как будет развиваться образ Обломова, какие мотивации авторы вытащат из своего культурного багажа и интеллектуальных поисков, чтобы мы поняли: все верно! Сегодня сохранить личность и навести мосты с космосом можно только тогда, когда ты откажешься от эгоистичных поползновений своей амбициозной индивидуальности, которая так и норовит затянуть тебя в суетливый омут материальных соблазнов. И только любовь… Ну и так далее.

Но, увы и ах! Во втором акте ритм сбился, история стала невнятной. Руфат Акчурин в роли Штольца, который во многом вытягивал фабулу в первом акте, исчез. А когда вернулся, оказался участником бесконечно затянутой сцены, в которой драйв сдулся, не успев зародиться. Ансамбль друзей Обломова, который в первом акте был именно ансамблем, вдруг агрессивно вылез на первый план, размазав сюжетную линию. Доктор (Геннадий Краковский) превратился в какого-то опереточного белого дьявола (фрак у него и цилиндр белые), а трогательный в начале спектакля Сергей Дик в роли Захара схватился за косу и стал внушать реальные опасения. Но главное — это сам Обломов, который вдруг резко смодулировал из тонкой иронии Гончарова в фантасмагорию Гоголя и гротеск Островского. Сюжет затрещал по швам и стал расползаться. А вслед за этим затосковали и зрители. Если зритель не ушел после первого акта (а он не ушел), но стал скучать через 15 минут после начала второго — это звонок режиссеру. Але! Что-то пошло не так.

В итоге — престранное ощущение. С одной стороны, замечательное музыкальное решение, интересная концепция, прекрасные артисты. Много выразительных подробностей: маленькая девочка из волшебного сна, святой Себастьян, пронзенный цветами вместо стрел, вознесение Обломова на картонных крыльях… Сам факт, что современные молодые люди хотят рассказать еще более молодым людям про Обломова — по-серьезному, без стеба, без пародирования и «приращения» идиотских смыслов, — это прекрасно. Вдвойне обидно, что создателям спектакля не хватило — чего? Может быть, профессионализма? Опыта? Понимания, что такое драматургия? Короче, не хватило чего-то, чтобы довести свой замысел до уровня состоявшегося спектакля. И тем не менее, как там у Вознесенского? «За попытку спасибо».