Согласно сценарию, некогда известный детский писатель Валентин Шубин (его роль играет Алексей Гуськов, он же — продюсер картины) живет в уединении. Ряд удивительных событий вновь вызывают к нему интерес, так что о затворничестве можно не мечтать. Шоколадный магнат и меценат Венсан пытается вернуть Шубина к активной творческой жизни. Для Бегбедера персонаж Гуськова сродни Обломову. С российским актером ему довелось встретиться в 2015 году. Тогда Гуськов сыграл роль русского олигарха в фильме «Идеаль» Бегбедера. А увидел он его в картине «Находка» по Тендрякову. В ноябре 2016 года Бегбедер возглавлял жюри Фестиваля российского кино во французском Онфлере, где в конкурсе участвовал «Коллектор» Красовского, который произвел сильное впечатление. Так сошлись звезды.

Легендарный оператор Сергей Астахов, снимавший с Алексеем Балабановым «Брата», «Брата-2», «Про уродов и людей», а также «Салют-7» Клима Шипенко, работает на «Элефанте». Наблюдать за ним — все равно что смотреть фильм в фильме. Тут своя неповторимая магия.

Съемки проходили в бывшем замке, переоборудованном в отель, поражающий воображение. Только для новых русских, которые, казалось бы, ушли в небытие, можно было возвести нечто подобное. Сидим с Бегбедером в номере, украшенном оленьими головами, вылезающей из всех щелей роскошью, которой поддали еще и кинематографисты. Фредерик любит легкий перекус, и мне поручают не упускать из поля зрения тарелку с печеньем, чтобы никто не съел, пока он находится на съемочной площадке и сидит под столом с детьми. За несколько минут до этого мы разговариваем с Фредериком Бегбедером.

— Недавно мы встречались в Москве, и вот вы опять у нас. Что ждет в России француза?

— Я люблю Россию, поэтому вижу здесь только магический и поэтический аспекты. Я ослеплен, особенно Петербургом. Жду от этого прекрасного города романтизма, праздника, ночных прогулок в свете фонарей. Это ответ Фредерика Бегбедера. Что же касается бизнесмена, которого я играю, то он менее ослеплен, чем я. Мой Венсан заработал на продажах шоколада и решил стать человеком искусства. Он манипулирует людьми. Я — писатель, и у меня гораздо меньше власти, чем у него. Но у писателя имеется другая возможность властвовать над людьми. У Венсана есть дом в России и русская жена, а я приезжаю сюда как писатель-путешественник. Люди меня сразу узнают, поэтому я быстро обзавожусь друзьями. Прихожу в бар, и начинается одно селфи за другим, одна рюмка водки, вторая, десятая. Вы правда думаете, что в России французу одному нельзя гулять? Это слишком опасно? Меня здесь любят. Единственный барьер — язык.

— Как вы решились на роль шоколадного короля в русском фильме?

— Я прочел сценарий. История показалась трогательной, эмоциональной. Свою роль сыграла дружба с Алексеем Гуськовым. Он хотел мне отомстить за то, что я заставил его сыграть олигарха в «Идеале», и попросил сыграть олигарха в своем фильме. Так что это история о мести, вендетта между мной и Гуськовым. Поскольку моя роль на французском языке, то я периодически позволяю себе делать какие-то предложения. Мне не так просто быть актером, но это развлекает, как если бы я занимался новым видом спорта или учился танцевать. Я любопытный, и это часть профессии писателя. Когда предлагают абсурдную вещь — быть актером в русском фильме, снимающемся в Санкт-Петербурге, нормальным решением было бы сказать: «Нет». Именно поэтому я ответил: «Да». В моей профессии очень важно быть неразумным.

— Мы с вами в странном месте. Напыщенный отель — отчасти воплощение России.

— Да, это такая новая Россия, но в то же время — старый замок. В соседней комнате мы снимали утро после праздника. Всюду — бутылки, одежда. Стены чуть обшарпаны, и если посмотреть на потолок, то возникает ощущение, что он обрушится.

— Но между французской и русской буржуазностью — пропасть?

— В то время как французские богачи никогда не показывают свое богатство, русские более демонстративны. Может быть, потому, что у богатства в России не такая долгая история. А во Франции за ним — столетия обмана. У нас не фотографируются перед своим замком, не показывают свою яхту. «Роллс-ройс» где-то в гараже.

— Что вас связывает с Алексеем Гуськовым?

— Почему мы подружились — тайна, что-то непонятное. Он очень цельный и щедрый человек, говорит то, что думает, и делает то, что говорит. Алексей способен увлечь своей идеей. Вчера он показал мне стилизованный советский ресторан. Когда я пил водку, он засовывал мне в рот квашеную капусту. Это очень благородно с его стороны. Я его учу французскому языку.

— От каких дел вас оторвали съемки?

— Я закончил как раз продвижение во Франции своего нового романа «Жизнь без конца». Поэтому тут же ухватился за возможность уехать, чтобы не повторять как попугай одно и то же из интервью в интервью. Моя книга о поисках бессмертия, история тележурналиста, который понимает, что занимается зыбкой профессией. Как только ты исчезаешь с экрана, тебя забывают. А человек хочет достичь бессмертия, в поисках которого ездит по миру, встречается со светилами медицины, священником. Он полюбит женщину, с которой у него будут дети, — и это еще одна возможность стать бессмертным. В конце концов он найдет то, что искал. Хотите знать секрет бессмертия? Он — в литературе.

— Вы как кинематографист теперь мыслите картинками?

— Когда пишу роман, в голове — только музыка слов, ритм, настроение. Сценарии — совсем иное. Тут уж надо мыслить картинками. Александр Дюма, которого русские так почитают, тоже писал пьесы и великие романы. Я не сравниваю себя с Дюма. Надо просто менять настройки в голове.

— В советские времена люди сдавали макулатуру, чтобы купить книги Дюма.

— Это стало бы апогеем моего творчества. Не уверен, что теперь кто-то пойдет сдавать макулатуру, чтобы получить мою книгу. В России любят французскую литературу. Может, потому, что другое было под запретом и не издавалось. А Дюма, Бальзак, Флобер, Золя издавались.

— Еще Ромен Роллан. У меня было собрание сочинений.

— Может быть, в ту пору русским надоел Горький? В Москве я посетил пустой музей Горького с потрясающей лестницей в стиле ар-деко, а потом — дом Булгакова. У Горького никого, кроме персонала, не было. А в небольшом музее Булгакова, который не стал известен при жизни, — полно народу, много студентов. Это торжество после смерти. Я нашел красивую метафору правосудия в искусстве. Но Горький — это не плохо.

Читайте наши новости первыми — добавьте «МК» в любимые источники.

Источник: mk.ru