— Что касается Клинтона, если он такое и сказал, то ничего другого он и не должен быть сказать, он же политик. Поэтому звание лучший пианист давайте опустим. Это было для меня неимоверное нервное потрясение. Я испытывал наверное то же самое, что Смолов, которому первому довелось бить пенальти в решающем матче с Хорватией. Было известно, что Клинтон, когда приезжает впервые, играет на саксофоне, и меня пригласил. Но было неизвестно: будет Клинтон играть или нет. Вот они с Ельциным заходят в основной зал, а мы ждали в другом. Все тянулось довольно долго, и я уже думал, что он играть не будет. И тут Клинтон вдруг буквально влетает в зал, хватает саксофон… Я так волновался, что он даст тему, которую я не знаю. Он говорит: «Summertime, key A». А я играл такую мелодию в шести тональностях, но в только не в этой. Начинаем играть… С меня семь потов сошло! Но справился! Все подошли, хлопают. Он говорит: «Давай ещё! My Funny Valentine», И назвал основную тональность для этой темы. Думаю: «Ну, слава Богу!» А руки то трясутся… В общем, наш джем-сейшен прошёл на бис. А через день я прихожу к своему стоматологу, он говорит: «Ну теперь ты дачу маме купишь, ты же хотел! Может, ещё и на машину хватит! Зубы мы точно доделаем…» А когда узнал, сколько мне заплатили, долго смеялся, так сильно, что приём у нас в тот раз не получился.

Высказался Жилин и о такой больной проблеме в мире искусства, как звёздная болезнь.

— Если у человека звезда во лбу, он уже нездоров, — очень серьёзно заметил Жилин, — звезды — на небе. Есть люди, востребованные в своей профессии, они могут быть врачами, педагогами, артистами. Но чем больше ты востребован, тем больше публика ждёт, что ты их чем-то поразишь, и тем больше должно быть у человека требовательности к себе. И когда я работаю с музыкантом и если я знаю, что надо делать, я говорю об этом. И если человек не делает того, что надо, я могу сказать ему об этом во второй раз. Если я вижу, что музыкант — талантливый, он может реализоваться, я могу и в третий раз сказать… Но любой человек сам определяет, что делать. Если он уверен, что он — великий и перестаёт работать, я с ним попрощаюсь. Все мои музыканты — замечательные солисты, уникальные исполнители, но 80 процентов исполнителей, которые покидали коллектив, делали это из-за слабого отношения к работе. Я их тянул долго, раньше дольше это делал, теперь быстро заканчиваю: я понял, что бесполезно, зачем тогда тратить время и крепкие выражения?

Не обошлось и без рассказа о смешных ситуациях в работе. Сергей припомнил, какой курьезный случай произошёл с ним в Израиле.

— Это было в Тель-Авиве, там был вполне приличный зал. А у нас программа начинается при закрытом занавесе. Я сажусь за рояль, первый луч света на меня, звучит пианиссимо и раскрывается занавес… Я всегда репетирую — прохожу все моменты. И вот мы репетируем, рядом помощник режиссёра, художник по свету… Тут открывается занавес и такой звук тырррр-дыр-дыр. Все начали смеяться. И мы поняли, что на концерте будет полная ржака. А никто занавес чинить не будет и смазывать не станет, в Израиле предоставляют концертное помещение и все, больше никаких услуг. Надо что-то придумывать. И я говорю:»Есть единственная возможность это как-то скрыть — барабанная дробь!» И вот начинается концерт, идёт барабанная дробь. Слава Богу, она сняла эту ситуацию.

Читайте наши новости первыми — добавьте «МК» в любимые источники.

Источник: mk.ru