— Алексей Анатольевич, от кого последовала идея совместного с Шифриным концерта?

— Исключительно от Швыдкого. Он давно носился с этой идеей, потому что мы с Фимой Шифриным — давнишние друзья-приятели; мы, — как кажется всем коллегам, кто окружает нас в закулисье, — смешно и язвительно общаемся друг с другом. Но делаем это для того, чтобы поднять всем настроение. И Михаил Ефимович сказал — «вы так смешно существуете в закулисье, пусть на это посмотрят и зрители». Но когда мы стали всерьез работать над этим вечером, то поняли, что просто какими-то хохотушками не отделаемся. Надо показать богатый наработанный багаж. Впрочем, каких-то именно смешных номеров на пару делать, скорее всего, не будем: дуэты такого рода создаются годами…

— Ширвиндт и Державин, например.

— Да, Рудаков и Нечаев, Миров и Новицкий, — для этого надо бок-о-бок жить целую жизнь. Иногла такие дуэты вообще не складывались, даже если затевались. А мы решили сделать это по-актерски. У нас есть некая интрига, о которой мы в начале вечера заявим, — почему мы находимся в таких колких отношениях друг к дружке. А потом исполним несколько музыкальных вещей, потому что поем по жизни одни и те же песни, делим общую гримуборную в Театре мюзикла, иногда исполняем одни и те же арии в очередь (у нас был спектакль «Жизнь прекрасна», я иногда заменял там Фиму, когда он был в гастрольных поездках). В общем, есть много причин выйти на сцену вдвоем. И показать то, чего зрители никогда не видели, например, споем арию Тевье из «Скрипача на крыше». Это 4 мая, полтора-два часа, публика не устанет.

— Но не вы одни — с помощью ансамбля?

— Именно «с помощью». Мы с Фимой — артисты театра, эстрады, кино, мы не позиционируем себя как такие прямо певцы-певцы. И вот в Театр мюзикла пришло замечательное молодое поколение выпускников Щукинского училища (это курс Марины Швыдкой), там же преподавала моя жена, я прожил с этими замечательными детьми четыре года в училище, наблюдал их. И попросил восемь человек с этого курса нам помочь — улучшить какие-то наши номера.

— Ваша самая красочная роль в «Принцессе цирка» — Каролина Бонвиль, та самая, которую в советском фильме «Мистер Икс» играла Гликерия Богданова-Чеснокова. Ну вы же перетащили всё одеяло на себя: зритель как манны небесной ждет коронной долгой вашей сцены с Пеликаном. Как родился этот «спектакль в спектакле»?

— Я давнишний знаток и поклонник классической оперетты. Знаю, что в этом жанре есть непреложный неписанный закон: это вставка в нехитрый любовный сюжет комического дивертисмента. И какого качества комики принимают участие в этом дивертисменте, с такой отдачей зал и реагирует на их появление. Нас с Павлом Любимцевым (Пеликан) невольно называют «удлинителями», потому что мы иногда играем длиннее, чем нужно. Но зритель этого ждет. Мы, конечно, не идем постоянно у него на поводу, но нам хочется его развеселить. К тому же мы, на радость себе и зрителю, сохранили здесь классические репризы, написанные когда-то Эрдманом, Поляковым, причем, порою, даже не для этой оперетты. Что-то мы придумали сами в стиле тех самых классических опереточных реприз, для того, чтобы сохранить дух… я ставил себе такую цель, и, как кажется, мне это удалось. Этой ролью я посылаю приветы двум великими людям — Гликерии Богдановой-Чесноковой и своему учителю Александру Аркадьевичу Белинскому.

— Сколько по времени гримируетесь на Каролину?

— Полтора часа. Запасаюсь чаем и терпением. Слава богу, у нас отличные художники по гриму, и они с этим делом справляются четко. Потому что там женский макияж, приклеивание ресниц… и я вынужденно — как прежде большие артисты Малого театра — приезжаю в театр в 16.30: на грим. Мне красят ногти, одевают в эти искусственные бюсты и так далее.

— А кому вообще идея пришла, чтобы вы сыграли женский образ?

— Идея первоначально никому не пришла в голову. Я пошутил и… дошутился. Марина Швыдкая, планируя этот спектакль, позвала меня: «Не придешь ли ты в театр, познакомлю тебя с канадским режиссером Себастьяном Солдевилья, мы хотим предложить тебе роль барона, ты годишься на нее, давай репетировать». Я пришел, Себастьян на меня посмотрел индифферентно: понятно, он не смотрит российское кино, меня не знает, равно как и я ничего до этого не знал о его цирке «Семь пальцев». Посмотрев до меня уже 550 человек, они-постановщики были уставшими. И я говорю — «Ну что вы сидите такие смурные, может, вас как-то развлечь? Давайте вам любую арию из «Принцессы цирка» спою, да хоть всю оперетту разом, наизусть знаю с детства». Перечислил все арии, в том числе дуэт Каролины и Пеликана. Себастьян на это заметил — «Почему нет?». И я в форме шутки сделал два-три гран-батмана, станцевал и спел ему какую-то пародию на Богданову-Чеснокову. И всё. Они похохотали, настроение улучшилось, а я — под аплодисменты — ушел домой. А потом Швыдкая мне звонит вечером: «Ну я поздравляю, ты дошутился. Себастьян сказал, что никого больше он смотреть на Каролину не будет».

— И вот тут началась пытка!

— Ну, конечно! Я приходил — по старой российской театральной традиции, как нас учили — в репетиционном платье, в туфлях на каблуках, в парике, в накладном бюсте, чтобы не переключалось внимание группы на то, что я все-таки мужчина. «Мы должны добиться, чтобы никто с первых минут не думал, что это — мужчина, — повторял Себастьян, — но это такая низкоговорящая женщина огромная». Вот этого и добились.

— Трудно крутить на сцене все эти фуэте?

— Нас замечательно в институте учили: «Главное — поверить, а тело обслужит». И когда я поверил, ноги вспомнили то, чему когда-то давно нас учили. А позже я сбросил какое-то количество килограммов, мне стало легче танцевать.

— Вы не видели еще «Реверс» Андрея Кольцова?

— Увы, «Реверс» у нас идет поздно, уже после «Принцессы цирка», и я так уставал после спектакля, что — какой бы замечательной ни была постановка — просто мог бы в это время уснуть в зале. Но то, что Андрей делает — это прекрасно, да, это разнится с репертуаром и направленностью Театра мюзикла, но это правильно — театр не должен стоять на месте, не должен костенеть! Жванецкий приходил на «Реверс» и вышел в полном восторге. Приехал из Ленинграда Эдуард Кочергин, который сделал все спектакли Товстоногова, он тоже был доволен. То есть срабатывает на разные поколения. И это замечательно.

— Ваш предстоящий вечер с Шифриным как-то потом повторится или это разовая история?

— Дай бог, нам сделать это разово. Это такая махина! У меня был уже творческий вечер в Доме актера, в Доме — свои люди, но даже там была проведена такая огромная работа, что я проклял всё на свете. Вот и сейчас: вроде бы многие песни нами уже спеты, разговоры говорены, но все равно работа гигантская — и станцевать, и спеть в новых аранжировках с ансамблем… как раз через час с Фимой встречаемся на репетиции. Дай бог сделать это хорошо один раз, а потом — посмотрим. В Театра мюзикла возможны любые чудеса. Он ни на что не похож. Пока там есть генератор, порою, безумных идей Михаил Ефимович Швыдкой, пока там есть такие мощные творческие силы (опять же, многие уже — воспитанники Марины Швыдкой), пока всё это есть — большее будущее гарантировано. Трамплин для развития невероятный. Из ближайших сюрпризов — публику ждет совершенно новый спектакль (даже не новая редакция) «Жизнь прекрасна», сейчас всё это придумывается. В том же стиле, но всё новое — и песни другие, оригинальные костюмы, декорации… останавливаться нельзя! Нельзя жить прошлыми успехами. Так что театр на взлете!

Источник: mk.ru