Галерея «Файн Арт», съехавшая с Маяковской, окончательно прописалась в одном из самых выигрышных пространств Винзавода — на площадке, которую в свое время обустроил гениальный Александр Бродский. Место — лакомое: от планировки до света и цвета — все тут на руку художнику. Так что Шорин вписался идеально с 14 новыми полотнами, в которых еще разберись, чего больше: интриг или деревьев.

— Магический лес Шорина — густой, беспросветный, безлюдный либо напротив не частый, с дорогой, деревья — стройные сосны либо кривые или прямые березы, — загадочно говорит совладелица галереи Ирина Филатова. — Он наполнен неожиданностями, и это не сказочные чудеса, не леший, не русалка на ветвях и тому подобное, это …. Подобно Улиссу отправимся в странствие по лесу художника с ним самим в качестве нашего Вергилия.

Но прежде — взгляд назад. Последняя персональная выставка Шорина состоялась в октябре 2015-го. Отчего молчал мастер, создавший на холстах чувственный мир с его естественной сексуальностью, жадностью к жизни? Вероятно, «земную жизнь пройдя до половины», он «оказался в сумрачном лесу» (Данте), остановился и задумался, стремясь философски осмыслить суть бытия и свое место во времени. Не знаем, нашел ли художник истину, но свои поиски, сомнения, озарения он поэтично изобразил в образах блуждания по лесу в поисках выхода из него.

— Дмитрий, с каких пор вы снимаете? — спрашиваю на вернисаже у Шорина, не выпускающего из рук фотоаппарат.

— Мне вдруг понравилось заниматься композицией не только на холсте. Делать это своими глазами — особое удовольствие. Не лезу в основательные дебри и не мигрирую в этот жанр, но расширяю свои возможности. Раньше фотографировал фрагментарно — губы, лицо: исключительно утилитарно, чтобы более четко передать эти детали в живописи. Сейчас мне понравился пейзаж через смотровое окно камеры.

— Увлечение может вылиться в фотовыставку?

— Это было бы слишком борзо с моей стороны. Есть масса фотографов, перед которыми я преклоняюсь, и осмелиться залезть на их территорию и постараться приравнять эту вылазку к высокому уровню, было бы с моей стороны графомански. Я бы проиграл перед самим собой. Хоть я и адски нескромный, но побоялся бы представлять на суд зрителей такие сокровенные вещи.

— В новой серии использовали фотографии как подручный материал?

— При написании портрета. Не всегда опираюсь на свои снимки, если не нахожу натуру, могу отыскать нужное лицо в Интернете. Тогда довожу его до совершенства, добавляя литературу, самолетик, например, и получается гораздо лучше изначального варианта. Но если в моем изображении нет сюжетности, оттенка юмора, жанра, чьего-то выразительного взгляда, элементов плакатности, то картинка не получилась.

— По каким критериям определяете удачную работу?

— Важны мастерство мазка, графическое начало, композиция. Этим и ценится живопись. Но для меня этого мало. Не менее важен лаконизм (зачем перегружать картинку деталями, если можно взять несколько знаковых вещей). Важен цвет, но который, как секс. Я должен намешать такой цвет, чтоб сам от него сдох. Когда все это срастается, понимаю, что передо мной — картина.

— Идеализируете творческий мир?

— Скорее да, чем нет. Творческий мир — это урывки, привнесенные в твою художественную среду из реальности. Художник берет из нее эпизодические вещи и наполняет ими холсты. Так на моей картине «Пушкин», где изображен зимний лесок, который я увидел как-то раз, и он отпечатался во мне. А вот пейзажа с замерзшим озером, над которым волочится фуникулер, не существует. Озеро есть, но без фуникулера. Привнес его: показалось, что я когда-то, может быть в мыслях, катался в нем. А может это из чьей-то жизни или из фильма. Наверное, живопись — это кусочки твоей памяти, наслоенные на холст.

— А воображение? Разве вас не волнуют мечты, которые урывками всплывают в вашем искусстве?

— Меня больше волнует настоящее. Это любимые люди, знакомые интерьеры и пейзажи. Когда вращаешься в этой среде, перетекаешь из одного состояния в другое. Настоящее притягивает тебя к жизни и заставляет оставаться в состоянии искусства. Это моя зона комфорта. В искусстве громкое словосочетание «быть самим собой» не предается, не трансформируется — оно всегда настоящее.

— Судебное разбирательство с Эрартой выбило вас из этого состояния?

— С детства приучился нарочито сталкиваться с ситуациями, которых боюсь, чтобы узнать, как они устроены. История с судом удивила меня, так как с Эрартой нас связывала большая дружба, все-таки сделали массу совместных проектов. Сыр-бор случился из-за моей картины 2008 года, которая была куплена с авторскими правами и висит сейчас в музее. Два года назад я переписал ее, видоизменив и поменяв цвет. Сделал перепевку, чтобы узнать, как работа может выглядеть исходя из моего сегодняшнего технического уровня.

— Команда музея обвинила вас в создании авторской копии для продажи?

— Да, они даже придумали цену, за которую я якобы продал работу. Я ничего никому не продавал. Сделал вещь для личного пользования. В качестве тестового варианта выложил ее на свой сайт. Они посчитали, что это нарушение авторских прав, написали письмо, где потребовали убрать отовсюду изображение и выплатить им штраф в размере 500 тысяч.

— Как вы отреагировали?

— Сказал, что все безапелляционные утверждения ничтожны. Они подали в суд и проиграли, так как нет ни одного доказательства коммерческого использования мною этого изображения. Мне любопытно посмотреть, чем все закончится, как работают с художниками правовая и судебная системы.

— Сейчас дело на какой стадии?

— После выигрыша мной первого суда они подали апелляцию. Хотя уже доказано, что это два разных изображения. Эрарта не смогла доказать, что картина была продана, не смогла назвать покупателя и т.д. При этом никто не говорит, что музеями косвенно нарушаются права художников. Несправедливо, что при продаже музеями их тиражированной продукции процента мастерам не платят, а должны по-хорошему. Я от этого не страдаю, у меня есть свой сайт, но кто-то из художников мог бы на эти деньги хотя бы материал купить для дальнейшего развития.

— Почему нельзя было решить все мирно?

— Я заметная фигура в художественном мире. Думаю, на моем примере можно устроить показательную порку, чтоб другим было неповадно. Все привыкли, что художники — мямли, побаиваются ввязываться в тяжбы. Я готов идти до точки разрешения конфликта. Художник имеет право сделать вариант работы для своего пользования. Не путайте с тиражированием.

— Дайте совет коллегам по цеху — как вести себя в таких ситуациях?

— Если они совсем не разбираются в юридической терминологии, то лучше прийти с юристом на подписание договора с музеем или галереей. Или показать юристу договор до подписания, ну хотя бы внимательно самому изучить его. Если возникают сомнения, решайте их на берегу, не доводя дел до суда.

Получайте короткую вечернюю рассылку лучшего в «МК» — подпишитесь на наш Telegram.

Источник: mk.ru