21-23 мая в Научно-технологическом парке биомедицины Сеченовского университета прошел II Сеченовский Международный Биомедицинский Саммит-2018 (SIBS-2018). Среди обсуждавшихся тем – молекулярные биомаркеры и мишени заболеваний человека, биоматериалы в регенеративной медицине, бионические технологии и инжиниринг, персонализированная медицина и трехмерная биопечать. Медновости поговорили с участниками Саммита и заглянули в лаборатории научно-технологического парка.

Заведующий отделом передовых клеточных технологий института регенеративной медицины Алексей Люндуп рассказал о том, где и как выращиваются клетки для регенерации поврежденных тканей, и когда такие технологии станут массово доступными.

С января этого года вступил в силу федеральный закон «О биомедицинских клеточных продуктах». Что это значит для вашего института?

— Это очень хорошая новость, и не только для нас. Тот факт, что в России появилась полная регуляция обращения клеточных продуктов, означает, что в стране создается новая индустрия. У нас будут разрабатываться и производиться отечественные клеточные продукты, появятся новые, дополнительные способы лечения тяжелых больных с помощью живых клеток. Но для этого требовалась нормативно-правовая база, регламентирующая все этапы разработки клеточных продуктов, доклинических и клинических испытаний, регистрации и дальнейшего производства.

Такая регуляция, которая позволяет создавать продукт именно для клинической практики, существует в США и Европе, в некоторых странах Азии. Сегодня в мире проводится огромное количество доклинических и даже клинических испытаний клеточных продуктов.

Но пока это еще очень дорогое удовольствие?

— Конечно, в первое время биомедицинские клеточные продукты будут дорогими. Это связано с тем, что разработка самих клеточных продуктов, доклинические исследования и клинические испытания по предварительным расчетам будут дороже, чем те же стадии для обычных лекарственных средств. Кроме того, потребуются специальные производства подобных продуктов.

Наша лаборатория одна из немногих, которая может получить лицензию на производство клеточных продуктов, поскольку построена в соответствии с требованиями GMP (Good Manufacturing Practice), имеет определенное зонирование, специальную воздухоподготовку, как на фармацевтическом производстве. В лаборатории клетки выращиваются в инкубаторах, а чтобы следить за их качеством требуются специальные микроскопы и другое оборудование. Персонал работает в технологической одежде соответствующего класса, все манипуляции с клетками осуществляются с помощью одноразового стерильного материала в ламинарных шкафах со стерильным потоком воздуха.

Что это за манипуляции?

В ламинарном боксе выполняются самые опасные, с точки зрения технологии, манипуляции – это открытие культуральных сосудов, смена питательной среды, пересев клеток для их дальнейшего культивирования и экспансии. Мы получаем маленькое количество клеток из биологического образца ткани человека, и наша цель – вырастить из них столь много клеток, сколько это необходимо для решения каждой конкретной задачи.

А чем конкретно занимается ваша лаборатория?

— Мы занимаемся разработкой прототипов биомедицинских клеточных продуктов в двух направлениях регенеративной медицины – клеточной терапии и тканевой инженерии. Клеточная терапия означает выращивание клеток и их самостоятельное применение для стимуляции регенерации поврежденных органов и тканей. Тканевая инженерия – предполагает комбинирование клеток вместе с биоматериалами или медицинскими изделиями для замещения поврежденных органов и тканей. Или попросту – выращивание органов и тканей.

Сейчас у нас в работе несколько проектов. Мы занимаемся созданием искусственного желчного протока, трахеи, уретры, голосовых связок. Работы в области дерматологии связаны с лечением незаживающих и трудноизлечимых язв. Первые клеточные продукты, которые появились за рубежом, использовались как раз в дерматологии для замещения больших или трудноизлечимых дефектов кожи. Кроме того, у нас есть проект по регенерации печени – это борьба с фиброзами и циррозами печени.

Считается, что печень и поджелудочная железа самые сложные органы для регенеративной медицины.

— Это так с точки зрения создания самих органоидов, так как паренхиматозные органы – это самый сложный вид органов в тканевой инженерии. То есть создание самой функционирующей структуры печени, действительно, крайне сложно. Но использование клеточной терапии, то есть стволовых клеток, которые стимулируют регенерацию поврежденной печени, на сегодняшний день уже возможно. Более того, в мире есть уже и клинический опыт применения таких технологий.

Какие именно технологии первыми станут доступны для практического здравоохранения?

— Сейчас, когда мы получили законодательную регуляцию, это уже будет не «наука ради науки», а производственная технология получения клеточных продуктов для внедрения в клиническую практику. Поддержка производства клеточных продуктов на уровне государства уже запланирована в федеральной программе Фарма-2030, в которой клеточные технологии заявлены отдельным блоком.

Речь там идет уже не о перспективных разработках, а о тех технологиях, которые необходимы в первую очередь больным. В них будут использоваться относительно простые производственные технологии и наиболее изученные в мире клетки. Сегодня в мире накоплено огромное количество информации по различным клеткам, в особенности – по стволовым клеткам костного мозга, которые участвуют в процессах регенерации и восстановления поврежденных органов и тканей, и по безопасности их применения. Поэтому в первую очередь станут доступны продукты на основе этих клеток.

В целом же, направления на отечественном рынке клеточных продуктов будут соответствовать общемировым: одна треть рынка придется на продукты для дерматологии, вторая треть – на продукты, способствующие восстановлению скелетных тканей (кости, хрящи, мышцы), и на оставшуюся треть придутся все остальные продукты, включая онкологические.

И как скоро это произойдет?

— Можем посчитать. Например, на регистрационные доклинические испытания нам потребуется от двух лет, столько же – на клинические испытания. Нужно еще время для получения разрешения на проведение этих исследований. Таким образом, первый продукт, который стартует сейчас с нуля, появится у нас через пять лет.

Но, на самом деле, наработок в стране уже достаточно много. Разработкой клеточных продуктов занимаются также в Санкт-Петербурге, Новосибирске, Екатеринбурге, Самаре, Краснодаре, во Владивостоке и других городах. Есть и опыт клинического применения, хоть и не большой – с середины 2000-х годов у нас действовала временная регуляция (работали соответствующие приказы Минздрава), которая позволяла применять клетки в рамках новых медицинских технологий.

Что же касается зарубежных продуктов, которые могут быть локализованы в России, то в настоящий момент законодательство позволяет использовать некоторые данные, полученные за рубежом, что может сократить срок получения регистрации клеточного продукта на два-три года.

Источник: medportal.ru