В то время, как животных кормили и лелеяли, тысячи жителей Ленинграда умирали от голода

Непростую моральную проблему — чья жизнь ценнее, человека или животного? — поднял в своем посте в ЖЖ блогер Вячеслав Кондратьев:

«Тема. которую я собираюсь затронуть, очень тяжелая, а коснуться ее меня заставили комментарии к предыдущей заметке. Я говорю о тех комментах, автор которых решил с гордостью и апломбом заявить, что ленинградские блокадники, в отличие от жителей блокадного Парижа, не съели животных из местного зоопарка, а берегли их и выкармливали. Я бы не стал уделять этому много внимания, если бы такая расстановка акцентов не была весьма распространенным явлением в нашей стране.

Конечно, спасение «братьев наших меньших» может выглядеть очень достойно, если бы не один «маленький» нюанс. Пока работники зоопарка проявляли столь трогательную заботу о четвероногих, в Ленинграде ежедневно умирали от голода тысячи людей, в том числе — детей. И никому из местного начальства не приходило в голову, что хотя бы некоторых из этих детей можно было бы спасти от мучительной смерти, если к их блокадным пайкам добавлять мясо столь тщательно оберегаемых животных. Это помогло бы им продержаться те самые тяжелые недели и месяцы, пока не заработала в полную силу «дорога жизни».

Один только огромный бегемот Красавица весом около двух тонн (!) мог таким образом помочь сотням маленьких ленинградцев пережить первую, самую страшную блокадную зиму. А кроме него был еще медведь Гриша, антилопа Маяк и десятки других хищных и травоядных, в том числе — весьма крупных и прожорливых, о которых в блокадном Ленинграде заботились гораздо больше, чем о людях.

Статей и заметок на данную тему в интернете — масса. Я решил просмотреть некоторые из них и сразу наткнулся на эпизод, который даже на общем фоне выглядит просто потрясающе и очень символично. Цитата: «В ноябре 1941 года у гамадрила Эльзы родился детеныш. Но у истощенной обезьяны не было молока, чтобы его кормить. Тогда близлежащий родильный дом согласился выделять по пол-литра донорского молока ежедневно. В те годы детеныши обезьян редко выживали в зоопарках мира. А в блокадном Ленинграде маленький гамадрильчик выжил!»

Эти строки буквально брызжут восторгом: какое счастье — выжил гамадрильчик! Выжил, потому что его выкормили человеческим молоком из роддома. И автору статьи плевать, что кому-то из десятков тысяч умерших в Ленинграде от голода младенцев это женское молоко, скормленное обезьяне, спасло бы жизнь. Я даже не говорю о том, что это мог бы быть новый Ломоносов, Пушкин, Менделеев или Чайковский. Не важно, кем бы он стал, если бы не умер в младенчестве. Главное, что это был человек, а ему в «самом гуманном в мире обществе» предпочли обезьяну. Очевидно, исходя из той железной логики, что людишек много и еще бабы нарожают, а гамадрильчик — он один.

И есть немало тех, кого это искренне восхищает. Я не могу понять — что у них в головах? Мозги гамадрилов или вообще ничего, кроме звенящей пустоты, заполненной только «национальной гордостью» по любому, даже самому чудовищному поводу?! В общем, печально все это. А на заставке — изображение бегемота из средневекового Бестиария.