Скандал с главой комитета Госдумы по международным делам Леонидом Слуцким, которого несколько журналисток обвинили в сексуальных домогательствах, далёк от завершения. В том числе и потому, что сам член фракции ЛДПР предпочитает молчать. В этом уверена его коллега Оксана Пушкина, которая решила дать законодательный отпор похоти на рабочих местах. Однако пока член фракции «Единая Россия» и экс-ведущая ТВ-программы для женщин, одна в своей борьбе. Об этом, а также о том, что заставляет жертв сексуальных домогательств молчать, есть ли разница в американском и русском харассменте, и от кого в России на самом деле зависит успех борьбы женщин за равноправие, Оксана Пушкина рассказала «Фонтанке».

— Почему законопроект о гендерном равенстве лежал в Госдуме 14 лет без движения, и только в прошлом году о нём вспомнили? Это вы Володину напомнили, или он Вам поручил заняться темой?

– Закон пришел в наш комитет согласно регламенту. Мы должны избавиться от всего старого. Или доработать. Приняли решение доработать. Тема моя. Женская. Я предложила. Меня коллеги поддержали. Рабочая группа трудится. В своё время авторами законопроекта выступили депутаты Олег Морозов, Елена Лахова, Геннадий Райков и Вячеслав Володин.

Когда этот закон к нам пришёл в комитет, я по личной инициативе взяла своих знакомых из Высшей Школы Экономики, юристов, кто занимается проблематикой, и попросила их сделать экспертизу документа. После их экспертизы стало очевидно, что в начале нулевых этот закон казался прорывным. Его авторам чего-то хотелось изменить, они были смелее тогда. Но их закон оказался сумбурным. Сейчас идёт работа группы экспертов из 25 человек. Это мужчины и женщины. Это те, кого Милонов назвал вонючими лесбиянками. До конца этого месяца соберёмся и обсудим. Не исключено, что первоначальный законопроект будет отозван авторами, а мы сделаем новый современный закон.

— То есть документ будет не скоро?

– Не скоро. Я поняла, что я один в поле воин здесь, в Госдуме. Ощущение, что так дальше продолжаться не может, как сегодня, есть только у меня. И вообще, как будто есть две жизни. Та, где я общаюсь с избирателями, с одинокими женщинами, которые поднимают детей одни, а потом идут на работу и подвергаются дискриминации этих потных и невозможных начальников. Им предлагают заведомо низкие позиции, несмотря на образование и опыт. И вторая жизнь здесь. Я слышу такое ёрничество! Я уже поняла, что я «агент влияния Запада». Это все говорят. Что я пропагандист западных ценностей. Я уже жила в этом! У меня абсолютное дежавю сегодня. А мне говорят, что этого у нас не может быть.

— Вас не поддерживают. Но, может, хотя бы не мешают?

– Вчера я узнала, что коллеги в Госдуме заказали исследование на эту тему. Там смысл в том, что России не грозит никакое гендерное неравенство. Вы о чём вообще?! Какие ещё сексуальные домогательства?! И в этом исследовании в качестве вывода сказано, что если мы сделаем то, над чем я теперь работаю, то мы разрушим наш генокод!

— Это кто вам такое сказал?

– Не могу назвать имя. Но показательно, что это была она! А следом мужчины коллеги уже ссылаются на это исследование. Я дискутировать не стала. Шок был сильнее других эмоций. Мне ведь и про сказки русские напомнили! Мол, у нас спящую красавицу королевич хоп, и поцеловал, а она ожила. Что же это получается, что это сексуальное домогательство? Тут мне стало реально плохо.

— Какие цифры, статистика у вас есть по проблематике гендерного неравенства в России и принуждения к действиям сексуального характера?

– Проблема домогательств на работе в России очевидно существует. В 2014 году портал Superjob выяснил, что 8% мужчин и 11% женщин подвергались домогательствам на рабочем месте.

— Вы сказали, что статья 133 УК РФ «Понуждение к действиям сексуального характера» не работает. Почему она не работает, на ваш взгляд?

– Потому что людей сдерживает страх в 99% случаев. Они молчат. Я сегодня (на федеральном послании Владимира Путина, где Оксана Пушкина присутствовала как депутат Госдумы – прим. ред.) увидела такую массу людей, которые защищают этих мужчин, что поняла, какие молодцы те девочки журналистки, которые решили рассказать (речь идет о скандале с депутатом Слуцким – прим. ред.). Ведь у нас это считается неприличным. И вообще, этого быть не может в нашем обществе. На мой взгляд, мужики абсолютно распустились.

— Не только в Думе распустились?

– Повсюду. Ну, берите вы себе этих «рыбок»! Но «рыбки» дорогие. А журналистки вот они, рядом. Что ещё обидно? Что в качестве оправдания этого всего потрясающие мои коллеги, все эти уважаемые мужчины, мне говорят: но они же так одеты! У них же юбка под жопой!

— Возможно, для России на самом деле «домострой» – необходимая скрепа? А «равенство» и все прочие «европейские ценности» – угроза стабильности и всеобщего благополучия?

– Большинство так и считают! Но я здесь в Думе и вне этих стен, за тех женщин и с теми женщинами, для которых то, что я говорю, понятно. Эти женщины представляют и малый, и средний бизнес. Они не хотят быть никакими хищницами, не хотят участвовать в цепочке многожёнства, но не все могут сопротивляться. Ко мне на приём приходят красивые женщины, которые не могут в этом обществе найти своего мужчину. У нас красивых боятся. Уверенных в себе боятся. Образованных боятся. И получается, что действительно нашим мужчинам легче с «рыбками».

— Вы не опасаетесь, что вас теперь коллеги просто съедят?

– Меня съесть трудно. Со мной лучше дружить. Это знали все, кто со мной работал на телевидении. Не надо со мной воевать. Я сама профессиональный боец.

— Вам коллега Леонид Слуцкий что сказал, когда Вы решили взяться за эту тематику?

Он мне ничего не сказал. Даже не звонил. Просто он меня очень хорошо знает. Я пошлю сразу. Мы с ним знакомы 20 лет.

— Он всегда такой был?

– Он очень любит и уважает женщин. Он абсолютно щедрый кавалер. Я не удивилась, когда услышала про это всё. Это могло произойти и с Лёней,
и с кем угодно. На Лёне я бы не концентрировалась. Он либо получит своё, если заслужил. И девочки должны постараться доказать то, о чём они заявили. Но в той системе координат, в которой мы сегодня находимся, они этого не сделают. Потому что им нужно брать в помощники как минимум адвоката Александра Добровинского, или нашего Андрея Макарова, но он депутат. Нужен хороший юрист. Нужно начинать формировать эту повестку. Хватит молчать!

— Слуцкий после обвинений отказывается говорить на данную тему. Так и надо реагировать?

– Двоякая ситуация. Если он чувствует себя невиновным, он ведёт себя правильно. Но если те его качества по отношению к женщинам, которые я уже перечислила выше, именно таковы, а я была свидетелем проявления его лучших качеств, почему ему их не позвать и не поговорить? Пусть спросит: девчонки, что я сделал не так? Если сделал что-то, простите. Я считаю, что он не должен был так себя вести после того, как это началось. А когда вице-спикер Игорь Лебедев сказал, что этих журналисток нужно уволить из парламентского пула, это была прямая дискриминация.

— Может быть проблема нерешаема априори ровно потому, что у нас коллеги того же Слуцкого не стесняются шутить у него же в Facebook в категориях «поделился бы со мной, готов взять парочку журналисток на себя», на что Слуцкий отвечает «где я вам столько журналисток найду?!»

– Это тенденция. Это наше такое вот общество. Наш мужской мир. Это шовинизм. И эти комментарии у него в Facebook – доказательство того, в каком мире существуют многие из нас. У меня нет единомышленников там. Даже если кто-то там за меня, они не станут заявлять об этом вслух.

— «Если есть факты, доводите дело до конца», – призвали вы девушек, которые осмелились сделать весьма громкие заявления. Вы готовы их защитить от того, что на них ещё обрушится и поддержать, если они решат довести дело до суда?

– Вербально я уже это сделала. Я не могу сделать больше в своём статусе. Если они ко мне обратятся, я могу делать запросы, давать поручения своим коллегам. Но пока от них ничего нет. Важно, как ситуация будет дальше развиваться. Если она повиснет в воздухе, эти девочки рискуют стать изгоями. Этого меньше всего хочется допустить. После заявления Екатерины (журналистки Екатерины Котрикадзе – прим. ред.) мне стали звонить мужчины-друзья. «Как же так? Как же теперь за вами ухаживать? И т. д.» Дорогие мужчины, не задавайте идиотских вопросов. Вы прекрасно понимаете разницу между домогательствами и ухаживаниями.

— А почему возникла фамилия именно Слуцкого? Почему не Жириновский?

– Не знаю. Но про этого я скажу. С чего началась моя депутатская деятельность? Со скандала с Жириновским. Тогда мужчины встали со мной рядом. В той разборке я победила. К счастью, подобных ему мужчин мало, но если с трибун будут звучать подобные речи, как на теледебатах, про «бабу-обезьяну, которая пошла в президенты», у нас всё так и останется. Непозволительно лидеру партии даже вслух говорить то, что он произносит публично. То, что мы увидели в случае с Ксенией Собчак – это адский ад. Как бы не относились к поступку Собчак, к её личности. Я за гендерное равенство. И Ксения вела себя на равных! Она не отреагировала на его выпад. Мы пришли в политику. Мы на равных. И мужчина должны вести себя подобающе.

— Шепчутся, что это договорённость и взаимный пиар. Верите?

– Я сразу после этого позвонила Антону Красовскому (член команды Собчак – прим.ред.). Он меня спросил в ответ про мою перепалку с Жириновским. Был ли тогда пиар? А потом он рассказал, что если бы я видела, что было в гримёрке после этой выходки в эфире, я бы не стала задавать вопрос про пиар. Я не психолог, но человек чувствующий. Я увидела, что это не было сыграно.

— А как вы расцениваете тот факт, что остальные мужчины в студии стояли и молчали, потупив взор?

– Ну, это как кого мама с папой воспитали. Мы женщины-политики зашли на мужскую территорию. И мы не претендуем на особое отношение из-за того, что мы женщины. Но если бы я была рядом, и он поступил так же, даже в отношении другого мужчины, он бы просто получил от меня по лицу. Прямо в студии. Не важно, мужчина, или женщина перед тобой. Важно как ты воспитан. Этот человек не может быть больше в политике. История хамла закончилась.

— В Думе все такие как Слуцкий и Жириновский?

– Никто не знает. Просто потому что никто не заявляет. Но я не думаю. Среди тех коллег по фракции, кого я лично знаю, таких нет. Рядом со мной сидит парень без руки, герой войны. Впереди потрясающие мужики. Сзади меня кавказцы. Нет этого. Другое дело, что когда он на меня орал, никто из этих приличных мужчин не встал, не подошёл, и не прижал его.

— Возможно, кому-то в Думе можно больше, чем остальным?

– Так не должно быть. Даже если вы играете роль шута, должен быть кто-то, кто скажет, когда шут заигрался.

— Ситуация с защитой прав женщин сдвинется с мёртвой точки, если ею озаботятся персоны вроде главы СКР Александра Бастрыкина или Генпрокурора Юрия Чайки?

– Если с ними говорить тет-а-тет, они профессионалы. Бастрыкин, он человек глубокий. До него можно достучаться, а иногда не надо достукиваться, он все очень быстро понимает. А вообще все зависит от нас, от журналистов. Да, противится этому повестка: у нас и домашнего насилия нет, и это нормально бить баб, и кривой, лишь бы свой, – вот это не про меня, сразу. Мне говорят: спустись с Рублевки. Я там не живу, кстати. Спустись в деревню. Я по своей хожу деревне. И с домашним насилием мы все-таки достучались. Мы сделали закон и дописываем его: «Основы профилактики домашнего насилия», где все прописано, начиная от понятий.

— На днях Минтруд предложил пересмотреть перечень запрещенных для женщин профессий. Это не приведёт к тому, что женщинами просто заменят мужчин, которых не найти на соответствующие рабочие специальности?

– Список запретных профессий – атавизм. Мы же разумные существа, женщины. Мы же не пойдем корчевать пни. Женщины и так на себе все тянут. А так они будут защищены, они будут в профсоюзах состоять. И еще: я возвращаюсь из Чечни, и передо мной выходит экипаж, где глава – женщина. Я говорю: вы что, мусульмане, вы нарушаете закон 1978 года, женщине невозможно ни пилотом быть, ни пароходы и поезда водить. А они говорят: вы знаете, а у нас хорошо это получается. Уже давно все нарушается.

— Вы сами подвергались домогательствам? Как выходили из ситуации?

– Домогались ли меня? Конечно, да. Как и многих привлекательных женщин, которые строят карьеру в «мужском» мире. Как выходила из таких ситуаций? Убеждала, что выгоднее со мной дружить и сотрудничать. Что в ином, деловом аспекте, я не менее привлекательна. А убеждать я умею, поэтому удавалось выходить сухой из воды. Но осадок все-таки оставался. Я приходила домой, звонила маме со словами: «Ты, кажется, неправильно меня воспитала». А потом поняла, что как раз правильно.

— Вы работали в США. Можете сравнить харассмент там и в России?

– Люди при власти, при серьезном бизнесе, по факту мужской мир, мало чем отличается. Все равно женщина – объект вожделения. Другое дело, что есть такие истории, как у Цукерберга, как у Билла Гейтса, когда папа в школу детей возит. Когда в Space X женщина вторая в бизнесе, а не как у нас одни кадровики и бухгалтеры. А у них уже давно возглавляют стратегические функции в компаниях. Немного. Но есть. Я видела в Америке кинорежиссера, которая сказала: мне впервые за нашу 25-летнюю борьбу за женский мир дали бюджет в Голливуде как мужчинам. У них это тоже существует. Но чем бабы больше тратят, тем ВВП круче. Мы тратим на образование, на детей, на вещи. Дайте нам равные возможности, возвращаться из декрета на свою позицию и не терять ее, продумывать, как не терять квалификацию. Я не сидела три года, 8 месяцев , потому что боялась потерять эфир, я знала, что меня подпирают.

— Вам приходилось использовать слабости мужчин в достижении своих целей?

– Это хороший вопрос. Я понимаю, как я выгляжу в свои 55.Я хорошо выгляжу. У меня хорошее тело, за этим стоит офигенный труд, по 20 километров в день, каждое утро, никто не бегает. А я бегаю, мне нравится. Поэтому я захожу очень уверенно в кабинет к любому начальнику. Я не пользуюсь этим, я так выгляжу. Если, ремарка, у нас не обоюдная симпатия. Большая разница. Супруг меня такой воспитал, человек, который меня сделал. У меня классическая ситуация «Пигмалион и Галатея», я как раз 100% продукт мужчины. Он меня и выковал и поддерживает.

— Владимир Путин в своём послании ничего не сказал про равенство полов и харассмент некоторых своих коллег.

– У меня противоречивые чувства были после этого послания. Но глобально я услышала, что страна на сегодня защищена. Но дальше я говорю – парни, давайте подумаем про дом. Ну, вот сегодня была такая видимо задача. Это сигналы. Хочешь жить в мире – готовься к войне, это про послание.

— После всей этой тестостероновой риторики, вы правда верите, что в России можно изменить отношение начальника к подчинённому, мужчины к женщине?

– Можно, но это будет нелегко. Вчера коллега мне сказал: «Ты еще будешь лет 15 с этим законом носиться. Уважаемый, один из руководителей фракции. Но я бегаю по 20 км каждый день, я в долгую работаю, я человек выносливый.

— Депутаты Госдумы может стать жертвами сексуального домогательства, насилия?

– Тут все от депутата зависит. Проблема есть. Стать жертвой сексуальных домогательств может стать любой человек, но важно предпринять меры по недопустимости подобных действий в самом начале их проявления.

Источник: www.fontanka.ru